Глава 7. Ответственность контролирующих должника лиц за сокрытие внутренних признаков банкротства
Оглавление

7.1. Обязанности компании перед кредиторами в связи с выявлением внутренних признаков банкротства

 

Закон обязывает руководителя компании в случае обнаружения признаков банкротства, указанных в п. 1 ст. 9 Закона о банкротстве, обратиться в суд с заявлением о банкротстве.

Обязанность подать заявление о банкротстве в случае финансовых затруднений компании предусмотрена законодательствами многих стран (Австрия, Бельгия, Германия, Греция, Испания, Италия, Латвия, Польша, Франция)[1].

Нарушение этой обязанности влечет не только для руководителя, но и для участников (акционеров) и даже иных контролирующих лиц субсидиарную ответственность, размер которой равен сумме обязательств, принятых должником на себя после того, как должно было быть подано заявление о банкротстве[2].

Между тем, как мы показали выше, угроза наступления такой ответственности в некоторой степени смягчена возможностью реализации плана выхода из кризиса: коль скоро имеется такой план, то даже наличие признаков неплатежеспособности или недостаточности имущества и неподача заявления о банкротстве не влекут субсидиарной ответственности для контролирующих лиц, несмотря на то, что план спасения не удался (при условии, конечно, что этот план являлся разумным, и только на тот период, пока он был реально выполним).

При появлении первых признаков финансового кризиса руководитель компании оказывается перед дилеммой. С одной стороны, он может раскрыть кредиторам информацию о наличии затруднений, что наверняка приведет к тому, что кредиторы либо инициируют банкротство при наличии внешних признаков банкротства, либо прекратят отношения с несостоятельным контрагентом.

С другой стороны, можно скрыть сведения о наличии внутреннего кризиса в надежде в короткий срок восстановить финансовое состояние компании и вернуться к нормальной деятельности. В этом случае руководитель рискует тем, что в будущем суд может и не согласиться с тем, что план имел какиелибо перспективы быть реализованным, и не признает, что его реализация может быть достаточным основанием для освобождения его от ответственности.

Как правило, до инициирования процедур банкротства в суде кредиторы остаются в неведении относительно существа плана спасения, даже если они и были о нем уведомлены. Между тем кредиторы могут иметь иное мнение относительно как обоснованности всего плана, так и его отдельных составляющих, однако высказать это мнение возможно только в рамках процедуры банкротства. Ожидать же, что компания будет согласовывать свои действия с кредиторами вне рамок дела о банкротстве, раскрыв информацию о своих затруднениях, весьма опрометчиво. Едва ли ктолибо из руководителей будет раскрывать информацию о своих затруднениях, если рассчитывает спасти компанию. Это связано с тем, что все договоренности вне процедуры банкротства могут оказаться бессмысленными, если не удастся договориться хотя бы с одним кредитором, сумма требований которого составляет всего лишь немногим более 300 000 рублей. Такой кредитор может инициировать дело о банкротстве, что приведет к введению процедуры наблюдения и вступления в силу правила о том, что все сроки исполнения обязательств считаются наступившими[3]. То есть в этом случае фактически ликвидируются все достигнутые договоренности. К сожалению, на добанкротной стадии, как, впрочем, и в процедуре банкротства, российское законодательство не предусматривает возможность принудительно навязать кредиторам план реструктуризации (cram down)[4]. Исключением является разве что судебная рассрочка, которая может быть утверждена судом в процедурах, введенных во время действия моратория на банкротство, в отношении должников, на которых распространяется мораторий. Однако в первые два года после ее появления она так и не стала реально работающим инструментом изза множества необходимых для применения ее условий[5].

На наш взгляд, если бы законом была предусмотрена возможность преодоления воли кредиторов на добанкротной стадии и согласования с кредиторами действительно реального к выполнению плана, у компании было бы больше шансов на то, чтобы реализация плана восстановления финансового состояния компании была не только более проработанной, но и чаще приводила к результату.

При действующем же регулировании собственники компании заинтересованы, как правило, в том, чтобы не спешить с раскрытием своих финансовых проблем. Такой интерес нельзя считать неправомерным: план спасения действительно может оказаться эффективным, но вряд ли он удастся, если все контрагенты будут с подозрением относиться к компании. Кредиторы же, напротив, заинтересованы в обратном – в раннем раскрытии информации о должнике для того, чтобы иметь возможность принять соответствующие управленческие решения о дальнейшем взаимодействии с должником.

Обязанность подать заявление о признании должника банкротом нередко квалифицируется в литературе как информационная обязанность директора перед кредиторами[6].

Цель введения нормы об обязанности руководителя должника (а с 30.07.2017[7] – и иных контролирующих лиц) – принять соответствующее решение и обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом – заключается в недопущении функционирования несостоятельных компаний и принятия ими на себя новых обязательств, которые в условиях уже наступившего кризисного состояния не смогут быть исполнены.

Как указано в Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ № 2 (2016)[8] (п. 2 практики применения положений законодательства о банкротстве Судебной коллегии по экономическим спорам), невыполнение требований Закона о банкротстве об обращении в арбитражный суд с заявлением должника свидетельствует о недобросовестном сокрытии контролирующими лицами от кредиторов информации о неудовлетворительном имущественном положении юридического лица и влечет возникновение убытков на стороне таких новых кредиторов, введенных в заблуждение в момент предоставления должнику исполнения.

В деле о банкротстве ООО «Бор+»[9] Верховный Суд РФ приводит такое объяснение обязанности контролирующих лиц подать заявление о признании должника банкротом: «В статье 61.12 Закона о банкротстве законодатель презюмировал наличие причинноследственной связи между обманом контрагентов со стороны руководителя должника в виде намеренного умолчания о возникновении признаков банкротства, о которых он должен был публично сообщить в силу Закона, подав заявление о несостоятельности, и негативными последствиями для введенных в заблуждение кредиторов, по неведению предоставивших исполнение лицу, являющемуся в действительности банкротом, явно неспособному передать встречное исполнение».

Статья 9 Закона о банкротстве прямо говорит о необходимости не просто раскрыть кредиторам и будущим контрагентам сведения о возникновении признаков банкротства, но и совершить конкретное процессуальное действие – обратиться в суд с заявлением о банкротстве, что влечет за собой весьма ясные последствия – введение процедуры банкротства в относительно короткие сроки.

Очевидно, что само по себе информирование, в отличие от подачи заявления, влечет за собой последствия менее определенные. Например, контрагенты могут:

1) проигнорировать сообщение должника;
2) вступить с должником в переговоры относительно реструктуризации задолженности;
3) отказаться от представления финансирования либо представить его на более строгих для должника условиях, что может еще больше ухудшить финансовое состояние компании.

Следует признать, что законодательство и судебная практика допускают информирование кредиторов о финансовых затруднениях иным способом, кроме непосредственной подачи заявления. Так, согласно п. 3 ст. 61.12 Закона о банкротстве, из размера субсидиарной ответственности исключаются требования кредитора, который знал или должен был знать о наличии оснований для подачи заявления о банкротстве. Кроме того, согласно п. 30 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53, от ответственности за неподачу или несвоевременную подачу заявления о признании должника банкротом освобождается руководитель, который публично сообщил о возникновении у компании признаков банкротства, но только перед теми кредиторами, обязательства которых возникли после такой публикации. Данные разъяснения вытекают из п. 1 ст. 30 Закона о банкротстве, о применении которой мы писали в § 6.1 настоящего исследования.

Справедливым такое решение можно признать только в том случае, если исходить из сугубо информационной цели обязанности руководителя подать заявление о банкротстве. Получается, что подавать заявление о банкротстве вовсе и не обязательно, поскольку достаточно в той или иной форме предупредить кредиторов о своих затруднениях. Однако в ст. 9 Закона о банкротстве все же говорится не о раскрытии информации перед контрагентами, а именно об обращении в суд с заявлением о банкротстве.

На наш взгляд, интересы кредиторов оказываются менее защищенными в случаях, когда руководитель не подает заявление о банкротстве, а просто сообщает о внутренних признаках банкротства. Такое информирование не может в полной мере заменить собой обязанность подать заявление о банкротстве. Именование же обязанности подать заявление о банкротстве информационной обязанностью, по сути, скрывает различие в последствиях между простым информированием и подачей заявления, ставя между этими последствиями знак равенства. На наш взгляд, было бы логичнее не ограничивать обязанность подать заявление о банкротстве только лишь информационной функцией.

По нашему мнению, обращение в суд с заявлением служит не только цели известить контрагентов о возможных затруднениях, но и придать тем кредиторам, которые совершат предоставление должнику в период, когда уже известно о финансовых затруднениях, статус кредиторов по текущим требованиям[10]. В Постановлении Конституционного Суда РФ от 05.03.2019 № 14П разъяснено, что при должном поведении руководителя, своевременно обратившегося с заявлением о банкротстве возглавляемой им организации, вновь возникшие фискальные обязательства погашаются приоритетно в режиме текущих платежей, а при неправомерном бездействии руководителя те же самые обязательства погашаются в общем режиме удовлетворения реестровых требований[11].

Задача приоритетного удовлетворения требований кредиторов по текущим платежам не будет выполнена, если ограничиться публичным раскрытием информации о наличии признаков неплатежеспособности, недостаточности имущества или иных внутренних признаках банкротства, так как кредиторы могут и не иметь возможности быстро инициировать банкротство должника (с учетом того, что, по общему правилу, кредиторам необходимо подтвердить свои требования судебным актом – см. § 1.5 настоящего исследования).

Публикация информации в Федресурсе не влечет возникновения режима текущих платежей для кредиторов, вступающих с компанией в правоотношения, а только лишь освобождает от субсидиарной ответственности контролирующих лиц.

Особенно негативно это сказывается на кредиторах, которые в определенной ситуации могут не иметь возможности выбора – вступать в правоотношение с должником или нет. Предположим, поставщик заключил договор с должником и обязался поставить товар через месяц, вскоре должник объявляет о своей неплатежеспособности. Поставщик в данной ситуации все равно обязан поставить товар, хотя ему и понятно, что риск неоплаты со стороны должника крайне высок. Если до поставки товара директор должника не только сообщит о признаках банкротства, но и подаст заявление, интересы должника будут в большей степени защищены, так как его требования станут текущими требованиями и будут удовлетворяться приоритетно перед требованиями реестровых кредиторов[12].

На наш взгляд, полное освобождение от ответственности в случае, если подача заявления заменена публичным сообщением о наличии признаков неплатежеспособности, едва ли оправданна. В связи с этим совершенно обоснованно в абз. 4 п. 14 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2021 указано, что правило о том, что при определении размера субсидиарной ответственности руководителя не учитываются обязательства перед кредиторами, которые в момент возникновения обязательств знали или должны были знать о наличии на стороне руководителя должника обязанности по подаче заявления о банкротстве, не применяется по отношению к недобровольным кредиторам (под которыми понимаются, например, уполномоченный

орган по требованиям об уплате обязательных платежей, кредиторы по договорам, заключение которых являлось для них обязательным, кредиторы по деликтным обязательствам)[13].

В литературе по этому вопросу высказывается и иное мнение. Так, Е.Д. Суворов полагает, что для недобровольного кредитора безразлично финансовое положение должника, а получение им статуса текущего или реестрового кредитора, по сути, случайно[14]. Действительно, поскольку недобровольный кредитор не выбирает момент возникновения обязательств перед ним, обязанным лицом может оказаться как платежеспособное лицо, так и неплатежеспособное, при этом платежеспособный (на момент возникновения обязательства) должник может в будущем стать неплатежеспособным, что обусловит реестровый характер требования недобровольного кредитора. Тем не менее это не означает, что руководитель должника должен быть полностью освобожден от ответственности перед такими кредиторами. Коль скоро он имеет возможность своими действиями улучшить положение таких кредиторов, то нет оснований не делать этого.

По изложенным выше причинам мы не поддерживаем идею не подавать заявление о банкротстве по мотивам того, что кредиторы информированы о финансовых затруднениях должника.

Целью установления обязанности руководства компании инициировать дело о банкротстве должно быть и стимулирование к более раннему началу процедуры банкротства. Это влияет и на тех кредиторов, которые вступили в правоотношения с должником до кризиса, но не получили исполнение.

Р. Борк по этому поводу писал, что в интересах всех заинтересованных сторон, чтобы компании, находящиеся в затруднительном финансовом положении, как можно раньше приступили к спасению компании или инициировали банкротство. Это необходимо, чтобы сохранить состояние активов и обеспечить максимально возможное удовлетворение кредиторов, сохранить шансы на реструктуризацию. Поэтому имеет смысл оказывать определенное давление на руководство компании, чтобы оно своевременно возбудило производство несостоятельности[15].