Комментарии в СМИ
«Получение адвокатского статуса – суета, мешающая работать»
В интервью порталу «Право.Ru» Денис Качкин, управляющий партнер «Качкин и партнеры» (1-е место в региональном рейтинге «Право.Ru-300» за 2010 год) рассказал, чем питерский юридический рынок отличается от московского, может ли региональная юрфирма конкурировать с западной, почему заниматься регулированием юридического рынка поздно, а также о том, насколько профессиональны питерские чиновники.
— Как вы пришли в юридический бизнес?
— Мое профессиональное становление пришлось на неспокойные девяностые годы. В 1993-1998 годах я учился на юрфаке Санкт-петербургского госуниверситета, параллельно начал работать юристом в холдинге «Ниеншанц». Одновременно с этим предпринял несколько попыток создания собственной фирмы, которые не увенчались успехом, поскольку я был морально и материально не готов к этому.
— Родители помогали?
— Нет, хотя я и из юридической семьи. Мама – нотариус, отец – адвокат.
— Почему вдруг вы решили бросить относительно спокойную должность штатного юриста?
— Когда я пришел в «Ниеншанц», то был там единственным юристом. Поначалу все делал в одиночку: документация, корпоративная практика. Постепенно сложилась команда, и работодатель, скажем так, был не против, чтобы я потихонечку отходил от дел.
Собственно, подтолкнула к этому случайность: в Питере запустили один из самых крупных инфраструктурных проектов – строительство кольцевой автодороги. Нужна была молодая и активная команда, способная взять на себя юридическую часть работы, решив вопросы с владельцами коммерческой недвижимости и земли, попадавшей под строительство КАД.
— Это был ваш первый крупный проект?
— Да, мы были подрядчиками у основного заказчика.
— Госзаказ?
— Да. Госучреждение «Центральное городское агентство по приватизации» получило проект целиком, но поскольку они традиционно занимались лишь жильем, те вопросы, которые им были не очень понятны, передали нам.
— Вы вошли в проект через тендер?
— Нет. Агентство вольно было принимать решения самостоятельно, тендера не было. По итогам тех работ и сформировалась моя команда.
— Структура фирмы «Качкин и партнеры» сложилась уже тогда?
— Не совсем. Тему партнерского состава фирмы мы в то время не поднимали. Один из трех сегодняшних партнеров компании, Кирилл Саськов, вырос вместе со мной. Второй же мой партнер, Дмитрий Некрестьянов, — это более позднее и очень успешное приобретение для компании. Дмитрий пришел к нам из конкурирующей юридической фирмы в 2010 году, после кризиса, когда рынок недвижимости (именно эту практику он возглавил в «Качкин и партнеры») стоял, и поддержал фирму в этот непростой момент.
— Какие клиенты появились у вас с приходом Некрестьянова?
— «Рюрик-Агро», несколько местных девелоперов и инвесторов.
— Какие практики сегодня приносят «Качкин и партнеры» основную выручку?
— В компании 20 юристов, покрывающих 3 направления: недвижимость и строительство, коммерческая практика и разрешение споров (сейчас эти практики объединены, но в обозримом будущем мы планируем разделить эти направления), а также относительно новая, но уже вполне самостоятельная практика государственно-частного партнерства и инфраструктуры. У каждого направления есть руководитель практики.
— Каковы финансовые показатели по практикам?
— Мы пока не раскрываем эти данные.
— Подписан ли между вами и двумя другими партнерами партнерский договор?
— Наше законодательство не позволяет оформить партнерские отношения. Конечно, на визитке у меня написано «управляющий партнер», хотя на самом деле я генеральный директор и владелец 100% ООО «Качкин и партнеры». Все наши взаимные договоренности – неформальные.
— Желания поделить хотя бы доли в ООО с партнерами не возникало?
— Какой в этом смысл? Наш уставный капитал — 10000 руб., а активов, которые могли бы представлять интерес «на выходе», нет.
— Планируете как-то менять сложившуюся ситуацию?
— Мы сейчас как раз в процессе согласования системы партнерских компенсаций. Она будет выглядеть примерно следующим образом: существенная часть партнерских выплат формируется по классической lockstep-схеме, остальное примерно в равных долях определяют финансовые и нефинансовые результаты работы.
— Наверняка вы будете менять не только систему партнерских отношений, но и пересматривать другие процедуры. К примеру, софт?
— Конечно. Сейчас мы пользуемся «Авикомом», но присматриваемся к альтернативным вариантам. Нам очень не хватает маркетингового и CRM-блоков, которые в этой системе отсутствуют.
— Сейчас вы работаете по «почасовке» или за фиксированную плату?
— Мы «биллим» не менее 30% своей работы.
— Каковы средние ставки?
— От трех с половиной тысяч у юриста до 8000 руб. у партнера. Для питерского рынка это средние значения.
— По московским меркам это небольшие деньги, особенно если брать в расчет «ильфов».
— Безусловно. Но «ильфы» диверсифицировано подходят к вопросу выставления счетов. По собственному опыту знаю, что многие западные юрфирмы, если не брать ведущих британцев или американцев, просто счастливы, если им удается согласовать ставку больше 400 евро в час. А нередко они довольствуются и 300 евро.
— Вы хотите сказать, что с «ильфами» не конкурируете?
— Ну почему же? Нужно учитывать, что мы работаем прежде всего на питерском рынке и выходим за его пределы только по поручению клиентов. А в родном городе мы, безусловно, конкурируем с западными фирмами по большинству направлений, однако по отдельным проектам нам пока не хватает навыков и компетенций, скажем, знаний в том же английском праве. Но я уверен, что это лишь вопрос времени.
— Но на субподряд вы наверняка идете охотно?
— Да, но это совсем другое дело. Когда крупная западная компания организует большую сделку, мы охотно берем на себя часть работ.
— Есть ли у вас ощущение, что московские юристы работают по-другому, не так, как жители Питера?
— Конечно, питерские юристы – другие люди, но здесь дело не в профессиональных, а в человеческих качествах. В Москве более высокий ритм жизни, более крупные проекты, больше денег. Скажем так: в Москве здорово работать, но жить там я бы не хотел.
Отличия не только в этом. Если говорить более глобально, то в Москве очень разношерстное юридическое сообщество. Здесь легко можно встретить по-настоящему классную, но небольшую юридическую фирму, а можно встретить здоровую юркомпанию без стратегии, которая сегодня занимается одним, а завтра — другим. Конечно, подобное есть и в Питере, но в куда меньших масштабах. Питерский рынок в этом отношении более-менее сложился, а фирм, которые действительно можно назвать серьезными, на нем не больше пятнадцати. И треть из них – «ильфы». Конечно, есть еще скандинавские юркомпании, но мы их не видим на открытом рынке: они приходят за своими клиентами и занимаются только ими.
— Насколько активно москвичи вмешиваются в то, что происходит на питерском юридическом рынке?
— Самое удобнее сообщение в России – между Питером и Москвой. Этим многое сказано. Мне известны примеры «десантной» работы, когда московские юристы приезжают в Питер и полностью делают проект для своих клиентов. Редко кто передает что-то местным компаниям. Более того, мы видим четкую тенденцию, что как только появляется пул клиентов, сразу же за этим следует открытие офиса, как это случилось, например, с Сергеем Пепеляевым. Более того, офисы «ильфов», работающих в России и в Москве, и в Санкт-Петербурге, конкурируют между собой. Нередки ситуации, когда питерские юристы делают московские проекты и наоборот.
— По вашим ощущениям, каков потенциал роста питерского юридического рынка?
— Довольно хороший. Есть много сфер, куда юридический бизнес вообще по-настоящему не вошел. К примеру, строительный рынок: здесь многие владельцы просто не понимают, зачем им нужны юридические услуги.
Если взглянуть на ваш вопрос шире, то частенько сталкиваешься с абсурдными ситуациями. К примеру, если не выделять рынок Питера, а взглянуть на северо-западный регион, то показателен пример Великого Новгорода, [который расположен] всего в нескольких часах езды от Санкт-Петербурга. Здесь вообще нет юридического бизнеса. Пару лет назад нам нужно было найти подрядчика в этом городе, мы перерыли кучу информации, включая справочник «Желтые страницы», но нашли всего пять юркомпаний. В итоге выяснилось, что три из них давно не работают, а две других занимаются непонятно чем. Поэтому всю работу нашим юристам пришлось делать самостоятельно.
— Почему вы туда сами не приходите, например, не открываете представительства?
— Теоретически я не исключаю такого развития событий, тем более что нам поступают предложения объединения от региональных фирм. Но особого экономического смысла в этом нет, а частью других компаний мы пока себя не видим.
— Питерские чиновники помогают вашей работе?
— Знаете, в одном магазине подарков продается книга под названием «О чем, кроме денег, думает чиновник». Открываешь – внутри чистые листы.
— То есть сложно работать с ними?
— Нет, это была шутка. В Питере работает хорошая команда компетентных управленцев, понимающих потребности бизнеса. С ними можно вести диалог.
— Тем не менее, ответ на мой вопрос вы начали именно с этой шутки.
— Просто мне ее вчера рассказали.
— Какова ваша позиция относительно регулирования рынка юруслуг?
— Поздно об этом думать. Мы стоим на пороге ВТО, поэтому любая дискриминация, например западных юрфирм, невозможна. Рынок «ильфам» мы уже отдали. По поводу же адвокатской монополии у меня нет четкой позиции.
— Но, скажем, в вашей фирме нет юристов с адвокатским статусом. Это случайность?
— Нет, мы изначально выбрали наиболее простую форму ведения бизнеса. Потом, конечно, было желание войти в адвокатуру, особенно когда адвокатскую монополию распространили на систему арбитражных судов (правда, позже Конституционный Суд отменил ее). Но сейчас мы не видим никаких преимуществ наличия адвокатского статуса. Для меня получение статуса – ненужная суета, которая только будет мешать перегруженному работой коллективу.
Беседовал: Александр Московкин
Адвокат
Управляющий партнер
Руководитель практики по инфраструктуре и ГЧП
Заведующий базовой кафедрой юридического факультета НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург
Адвокат
Управляющий партнер
Руководитель практики по инфраструктуре и ГЧП
Заведующий базовой кафедрой юридического факультета НИУ ВШЭ — Санкт-Петербург