1.4. Состав неисполненных обязательств

Если же говорить о составе задолженности, определяющей внешние признаки банкротства, то можно отметить тенденцию судебной практики в сторону расширения числа требований, которые дают внешним кредиторам право инициировать процедуру банкротства.

Согласно п. 2 ст. 4 Закона о банкротстве, для определения наличия внешних признаков банкротства принимаются во внимание денежные обязательства должника и обязательные платежи без учета штрафных санкций. Определение денежного обязательства дано в абз. 4 ст. 2 Закона о банкротстве. Это обязанность должника уплатить кредитору определенную денежную сумму по гражданско-правовой сделке и (или) иному предусмотренному ГК РФ или бюджетным законодательством Российской Федерации основанию. Исключения (помимо штрафных санкций) указаны в ст. 4 Закона о банкротстве – это обязательства, вытекающие из причинения вреда жизни или здоровью, по выплате компенсации сверх возмещения вреда, по выплате вознаграждения авторам результатов интеллектуальной деятельности, а также обязательства перед учредителями (участниками) должника, вытекающие из такого участия.

Не все из этих исключений можно объяснить. Так, Федеральным законом от 29.06.2015 № 186-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» с 29.09.2015 право на обращение в суд с заявлением о признании должника банкротом предоставлено работникам и бывшим работникам должника на основании требований о выплате выходных пособий и (или) об оплате труда. При этом данные требования включаются во вторую очередь реестра требований кредиторов, поэтому не совсем логично, на наш взгляд, отказывать в предоставлении таких же прав авторам результатов интеллектуальной деятельности, также подлежащих удовлетворению в составе требований кредиторов второй очереди.

Аналогичные сомнения в части исключения из числа задолженности, способной к возбуждению дела банкротства должника, можно высказать и в отношении задолженности, подлежащей включению в первую очередь реестра требований кредиторов. Лишая такого права кредитора по обязательствам, возникшим из причинения вреда жизни и здоровью, законодатель, вероятно, исходил из того, что для данных кредиторов такое право избыточно, поскольку их требования удовлетворяются в первоочередном порядке[1], а исполнение исполнительных документов в пользу таких кредиторов не прекращается в процедурах наблюдения, финансового оздоровления и внешнего управления[2]. То есть по сравнению с кредиторами третьей очереди им предоставляется больше гарантий исполнения обязательств должником.

В качестве аргумента в пользу лишения права кредиторов первой очереди инициировать дело о банкротстве должника может быть использовано то, что такие кредиторы, являясь исключительно физическими лицами, как правило, не обладают достаточными денежными средствами для финансирования процедуры банкротства (если это окажется невозможным сделать за счет должника)[3]. В любом случае эти риски стоило бы оценивать и принимать или не принимать на себя самим заявителям, которые, не имея возможности инициировать процедуру банкротства, оказываются в худшем положении по сравнению с работниками должника.

Применительно к требованиям, вытекающим из участия в юридическом лице-должнике, суды различают требования, удовлетворяющиеся до ликвидационной квоты (субординированные требования)[4], и требования, которые удовлетворяются в составе ликвидационной квоты. Вопрос о том, составляют ли данные требования внешние при знаки банкротства, решается по-разному применительно к каждой группе требований.

Так, например, в 2012 г. ЗАО «Племзавод «Петровский» не смогло возбудить процедуру банкротства в отношении должника, учредителем которого являлось. Суды посчитали, что его требование связано с участием в обществе-должнике (взысканная в судебном порядке стоимость доли в уставном капитале должника) и не может быть основанием для введения процедуры. Обращение компании в Конституционный Суд РФ результата не принесло[5].

В Обзоре практики Верховного Суда РФ по субординации от 29.01.2020 указано, что правом инициировать дело о банкротстве должника обладают контролирующие должника и аффилированные с ним лица, требования которых возникли на основании гражданско-правовых сделок, но которые могут быть признаны подлежащими удовлетворению до ликвидационной квоты. При этом требования, составляющие ликвидационную квоту, по-прежнему не способны к возбуждению дела о банкротстве должника[6].

Отсутствие у кредиторов с требованиями, вытекающими из участия, права инициировать банкротную процедуру вызвано невозможностью конкурировать за удовлетворение требований с независимыми кредиторами. По той же причине из состава требований, наличие которых определяет признаки банкротства, исключаются штрафные санкций[7]. Так, С.А. Карелина указывает, что «в доктрине это обосновывается тем, что не может быть никакого юридического равенства между кредитором, который не получил денежные средства за проданное должнику имущество, и тем кредитором, который в аналогичной ситуации получил все сполна, но в добавок к этому еще и обеспечил свое требование неустойкой»[8].

В любом случае право конкурсного кредитора обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом не идентично праву участвовать в распределении конкурсной массы, поэтому, с нашей точки зрения, исключения из состава задолженности, способной к инициированию дела о банкротстве в отношении должника по заявлению кредитора, значительной части требований кредиторов концептуально неверно. В некоторых случаях кредитор лишен каких-либо инструментов для исполнения решения суда помимо банкротства. Так, процедура банкротства позволяет кредитору (с помощью арбитражного управляющего) достаточно быстро получить сведения об имуществе должника, движении денежных средств, сделках по выводу активов и т.д. Кроме того, введение процедур банкротства открывает возможности оспаривания сделок по специальным основаниям[9] и привлечения контролирующих должника лиц к субсидиарной ответственности[10].

Подтверждение несправедливости абсолютного лишения некоторых кредиторов права инициировать дело о банкротстве и допустимости отступления от столь строгих ограничений можно наблюдать в судебной практике. В частности, в деле ООО «Оганер-Комплекс»[11] обозначена возможность введения процедуры наблюдения и тогда, когда неисполненным является лишь обязательство по уплате неустойки, в то время как сумма основного долга была погашена.

В Обзоре судебной практики Верховного Суда РФ № 1 (2018)[12] указано, что ст. 4 Закона о банкротстве предполагает возможность возбуждения дела о банкротстве на основании любых денежных обязательств или обязательных платежей. Поскольку применительно к денежным обязательствам в абз. 2 указанного пункта законодателем употреблено словосочетание «в том числе», это свидетельствует об открытости перечня таких обязательств в целях принятия их во внимание для учета формальных признаков банкротства.

Данная правовая позиция была сформулирована Верховным Судом РФ, поскольку суды не считали возможным возбуждать дело о банкротстве по заявлению кредитора с требованиями о возмещении судебных расходов. Ситуация изменилась после появления в 2017 г. правовой позиции в деле АО «Багратионовский мясокомбинат»[13]. Верховный Суд РФ справедливо указал, что «по своей правовой природе обязательство по выплате судебных расходов является обязательством о возмещении убытков независимо от того, возникло оно в материальных или процессуальных правоотношениях; такие убытки составляют реальный ущерб лица, в пользу которого они взысканы». До этого суды отказывали в возбуждении дел о банкротстве по заявлениям лиц, в пользу которых с должника были взысканы судебные расходы, полагая, что это обязательства, предусмотренные процессуальным законодательством, а потому они не могу приниматься во внимание при определении наличия внешних признаков банкротства[14].

Аналогичным образом до 2020 г. суды полагали, что реституционные требования не являются денежными, что, конечно, являлось ошибочным толкованием[15].

Еще одним обязательством, которое не является основанием для возбуждения процедуры банкротства, является обязательство залогодателя, предоставившего залог по обязательствам третьего лица[16]. Это обусловлено тем, что обязательство залогодателя в данном случае не носит денежного характера. Залогодатель отвечает перед кредитором только в пределах стоимости заложенного имущества. Соответственно, залогодержатель вправе обратить взыскание на предмет залога вне рамок дела о банкротстве (в судебном или внесудебном порядке).

Однако, хотя обязательство не носит денежного характера, отказ в предоставлении права инициировать процедуру банкротства в данном случае не столь очевиден. Есть случаи, когда у залогодержателя наличествует законный интерес в возбуждении процедуры банкротства. Это случается, если залогодателем принято решение о ликвидации, однако ликвидационная комиссия не предпринимает мер для реализации заложенного имущества в целях расчетов с кредитором. Дело в том, что в случае принятия решения о ликвидации исполнительное производство в отношении такого лица подлежит прекращению, исполнительные документы передаются ликвидационной комиссии[17]. Это приводит к достаточно необычной ситуации, когда исполнение решения суда об обращении взыскания доверяется самому должнику, что может нарушить права кредитора (в части сроков и порядка реализации имущества, его сохранности и т.д.).

Такой спор был рассмотрен в деле по иску ПАО «Промсвязьбанк» к АО «Алента» о признании незаконным бездействия ликвидационной комиссии общества, выразившегося в неисполнении обязанности по обращению в арбитражный суд с заявлением о признании должника банкротом[18]. Верховный Суд РФ подтвердил право кредитора в такой ситуации требовать у ликвидационной комиссии обращения в суд с заявлением о признании должника банкротом. Между тем такое решение проблемы обладает существенными недостатками. Решение суда об обязании обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом фактически неисполнимо, так как сам взыскатель либо судебный пристав не вправе обратиться в суд за другое лицо (должника). Кроме того, даже если обязанность обратиться в суд может быть формально исполнена, заявителю не составит труда добиться непринятия данного заявления к производству (заявление может быть подано с нарушением требований Закона о банкротстве, что повлечет его оставление без движения и последующий возврат и т.д.). В связи с этим более эффективным инструментом, на наш взгляд, было бы наделение залогодержателя правом обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом, с тем чтобы реализация имущества осуществлялась под контролем суда и арбитражного управляющего, а не самого должника. При этом заявитель должен доказать не только наличие неисполненного обязательства, но и то, что ликвидируемый залогодатель действует недобросовестно.