Заключение

В данном исследовании мы сделали попытку показать, что многообразные термины, призванные характеризовать финансовое состояние должника (неплатежеспособность, недостаточность имущества, объективное банкротство, имущественный кризис, недостаточная капитализация и др.), еще далеки от того, чтобы быть выстроенными в некую ясную иерархию. Более того, и само содержание данных терминов еще не полностью «кристаллизовалось». Даже Верховный Суд РФ нередко дает одним и тем же понятиям несколько разные определения, ставя перед участниками дел о банкротстве и перед сторонами отдельных обособленных споров вопросы о том, насколько существенно то или иное смещение акцентов и повлечет ли оно изменения в правоприменении.

Тем не менее мы исходим из того, что большинство описанных недостатков можно отнести к «издержкам роста». Многие понятия, которым посвящена эта книга, – предмет не законодательного, а судебного правотворчества, и появились они относительно недавно (в 2016–2018 гг.). В судах еще не сформировалось достаточного количества показательных дел, на примере которых практика могла бы выработать ответы на многие спорные вопросы. По этой причине мы убеждены, что большинство (хотя и не все) обозначенные нами проблемы могут быть решены путем развития судебной практики, а не законодательных изменений.

Наше исследование мы полагаем возможным завершить указанием на следующие ключевые выводы.

— Чтобы правильно оценивать риски и последствия наступления тех или иных кризисных состояний компании, необходимо разделять внешние (формальные) и внутренние (сущностные) признаки банкротства. К внешним признакам банкротства относится просрочка в размере не менее 300 000 рублей в течение по крайней мере трех месяцев, которая дает право кредитору при определенных дополнительных условиях возбудить дело о банкротстве. К внутренним признакам банкротства относятся: неплатежеспособность, недостаточность имущества, объективное банкротство и иные состояния имущественного кризиса, являющиеся маркерами ухудшения финансового положения компании. Все эти состояния влекут разные правовые последствия для компании и ее органов управления.

— Законодателю следует отказаться от требования о предварительном взыскании задолженности с неплатежеспособного должника в судебном порядке. Помимо хорошо известных аргументов о том, что это лишь отсрочивает (причиняя ущерб кредиторам) начало процедуры банкротства, необходимость подтверждения требования в судебном порядке парадоксальным образом приводит к тому, что суд при введении процедуры не выясняет вопрос о том, действительно ли должник имеет признаки несостоятельности. Рассмотрение заявления о признании должника банкротом становится сугубо формальным и сводится лишь к выяснению вопросов о том, не отменено ли решение суда о взыскании долга и не было ли исполнения по этому решению. Впрочем, сама по себе отмена необходимости подтверждения требования судебным актом не сделала бы обязательной проверку внутренних признаков банкротства компании на этапе возбуждения дела о ее банкротстве (как, например, сейчас этого не происходит в случае возбуждения производства по делу о банкротстве по требованиям, вытекающим из кредитных договоров, когда нет необходимости прикладывать к заявлению о признании должника банкротом судебное решение).

— Мы полагаем, что момент наступления внутренних признаков банкротства должен выясняться судом в момент рассмотрения заявления о признании должника банкротом. Это могло бы решить ряд возможных проблем, возникающих  при  рассмотрении  судами  дел о банкротстве:

• само по себе наличие  задолженности  (даже  подтвержденной в судебном порядке) не свидетельствует ни о том, что должник не может расплатиться с конкретным кредитором, ни о том, что должник не может рассчитаться со всеми кредиторами в целом. Установление факта неплатежеспособности в момент рассмотрения заявления о признании должника банкротом позволит избежать банкротства компаний, которые могут восстановить финансовое состояние, когда оно не характеризуется внутренними (сущностными) признаками банкротства, а обусловлено только внешними (формальными) признаками банкротства;
• если в момент рассмотрения заявления о признании должника банкротом суду будет необходимо устанавливать момент наступления имущественного кризиса и его составляющих, то речь будет идти об относительно недавних фактах. Такой подход исключит ситуацию, когда внутренние признаки банкротства будут различным образом установлены в разных обособленных спорах в зависимости от представленных доказательств, процессуальной активности сторон и т.д.

Кроме того, с течением времени возможность установить те или иные обстоятельства возникновения внутренних признаков банкротства будет утрачиваться.

— Следует отвергнуть идею презумпции недостаточности денежных средств при нарушении сроков платежей со стороны должника. Арбитражный управляющий, который, как правило, является основным участником споров о признании сделок недействительными и привлечении к субсидиарной ответственности, и так обладает достаточными возможностями для того, чтобы установить, была ли вызвана просрочка недостаточностью денежных средств или иными причинами. Следовательно, в таком вспомогательном инструменте, как презумпция, он не нуждается. Вместе с тем вовлекаемые на том или ином этапе в дело о банкротстве субъекты, не являющиеся лицами, участвующими в деле о банкротстве (например, контрагенты по оспариваемым сделкам), фактически ограничены в возможности доказать момент возникновения признаков банкротства (хотя формально на них напрямую и не распространяются нормы о преюдиции). Поэтому возлагать на них бремя опровержения презумпции мы считаем несправедливым. Напротив, в данном случае должно действовать общее правило: доказывает тот, кто утверждает.

— Неплатежеспособность должна рассматриваться в качестве основного внутреннего признака банкротства, в то время как недостаточность имущества может выступать дополнительным критерием. Это обусловлено как существенной сложностью достоверно установить недостаточность имущества (особенно ретроспективно), так и тем, что сама по себе недостаточность имущества, даже достоверно установленная, необязательно свидетельствует о невозможности продолжать деятельность и своевременно исполнять обязательства перед кредиторами.

— При анализе финансового состояния должника следует учитывать не только статические показатели (соотношение активов и пассивов в определенный момент времени), но и динамические, например, денежный поток и его изменение от периода к периоду. Стабильное превышение расходов над доходами может быть свидетельством неблагополучного финансового состояния общества, а если в соответствующие периоды имели место просрочки платежей – указывать на неплатежеспособность.

— Объективное банкротство сочетает в себе элементы неплатежеспособности и недостаточности имущества, при этом являясь все же менее существенным кризисом, чем недостаточность имущества.

Сама идея введения понятия объективного банкротства тесно связана с возможностью выполнения менеджментом компании плана по выводу ее из кризиса.

— Мы считаем правильным поддержанную в судебной практике позицию о том, что экономически обоснованный план выхода из кризиса может реализовываться как при неплатежеспособности, так и при недостаточности имущества и объективном банкротстве (вопреки этому, п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 12.2017 № 53 не допускает реализацию плана выхода из кризиса при недостаточности имущества). Более того, при недостаточности имущества (и отсутствии неплатежеспособности) план выхода из кризиса может быть более длительным, поскольку обязательства с наступившим сроком исполнения продолжают исполняться.

— Экономически обоснованный план выхода из кризиса должен быть ограничен как в продолжительности, так и в средствах. План выхода из кризиса должен состоять из конкретных мер, имеющих определенный и непродолжительный срок реализации, а достижение положительных результатов легко верифицируемо. Планы  выхода из кризиса, которые не могут иметь конкретного срока реализации (перепрофилирование производства, выход на новые рынки и т.д.), не могут рассматриваться в качестве экономически обоснованных, как влекущие необоснованно высокий риск для кредиторов.

— Раскрытие кредиторам информации о признаках банкротства должника не должно, по нашему мнению, служить основанием для освобождения от обязанности руководителя должника подать заявление о банкротстве. Подача заявления о банкротстве хотя и служит маркером финансового неблагополучия должника, однако функции начала производства по делу о банкротстве не исчерпываются информационной составляющей. Возбуждение дела о банкротстве переводит кредиторов, чьи обязательства возникли после возбуждения дела о банкротстве, в режим «текущих». Кроме того, возбуждение дела очерчивает рамки периодов подозрительности и способствует сохранению активов для расчетов с кредиторами. Эти функции публичное или непубличное сообщение о наличии признаков банкротства не выполняет.

— Реализация экономически обоснованного плана выхода из кризиса не должна приводить к полному и безусловному освобождению контролирующих лиц от субсидиарной ответственности за несвоевременную подачу заявления о банкротстве. Так, если директор принял на компанию обязательства, целесообразность которых сомнительна и которые не служат реализации плана, то такие факты могут служить основанием для ответственности перед кредиторами в соответствующей сумме.

Как можно видеть, большинство ключевых выводов настоящего исследования ждут не законодательного решения, а закрепления в судебной практике (некоторые из них уже находят свое отражение в судебных актах, решения по другим вопросам впереди). Соответственно, практикующие юристы могут внести посильный вклад в формирование позиций судов по данным вопросам. Это позволяет выразить сдержанный оптимизм относительно решения обозначенными нами в настоящем исследовании проблем.