7.6. Административная и уголовная ответственность

Наряду с гражданско-правовой ответственностью руководитель должника может быть привлечен и к административной ответственности за неподачу заявления о банкротстве (ч. 5 ст. 14.13 КоАП РФ). При привлечении к ответственности по данному основанию суды исходят из того, что состав административного правонарушения имеет место независимо от того, имел ли место обман кредиторов, вступивших в отношения с должником уже после возникновения признаков банкротства. Иными словами, административная ответственность может наступать и тогда, когда не имеется оснований для ответственности субсидиарной, как правило, вопрос о наличии таких кредиторов судом вовсе не обсуждается[1]. Также суды полагают, что подача заявления о банкротстве кредитором не исключает обязанности должника подать заявление о банкротстве[2].

Нормы УК РФ не предусматривают такого состава преступления, как уклонение от подачи заявления о банкротстве при наличии к тому оснований. Таким образом, в случае, если заявление не подано в не обходимый срок, то руководитель может быть привлечен лишь к административной ответственности. Примечательно, что в ряде государств уклонение от подачи заявления о банкротстве влечет уголовную ответственность[3].

Следует признать, что угроза привлечения к субсидиарной ответственности далеко не во всех случаях выполняет превентивную функцию и стимулирует менеджмент и собственников бизнеса к своевременному инициированию банкротных процедур. В настоящее время достаточно широко используется фигура номинального директора, в то время как установление истинного бенефициара не всегда является простой задачей. Кроме того, вынесение судебного акта о привлечении к субсидиарной ответственности за нарушение обязанности подать заявление о банкротстве зачастую является слабым утешением для кредиторов: менеджмент часто не располагает большим количеством активов для исполнения судебного акта.

Тем не менее, несмотря на эти предпосылки введения уголовной ответственности за неподачу заявления о банкротстве, мы не считаем возможным заявлять о необходимости криминализации этого деяния, особенно с учетом того, что в рамках дела о банкротстве судам очень сложно устанавливать момент, когда руководитель должника обязан обратиться в суд. Этому способствует и то, что не все бизнесмены понимают важность проведения предбанкротного анализа.

По справедливому замечанию Н.А. Лопашенко, критикующей активное законотворчество в уголовной сфере, «в рамках любого государства уголовный закон должен быть стабильным, если не незыблемым, в связи с тем, что именно он предусматривает крайние по строгости виды государственной репрессии за отклоняющееся поведение»[4]. Однако едва ли в настоящее время можно говорить, что вопросы установления внутренних признаков банкротства столь ясны, что при введении уголовной ответственности за неподачу заявления мы избежим весьма драматичных споров о том, имели ли они место быть в конкретном случае.

Кроме того, установление обязанности подать заявление о признании должника банкротом изначально сопряжено с весьма значительной неопределенностью, состоящей в том, что даже при наличии признаков банкротства директор вправе заявление не подавать, а реализовывать план выхода из кризиса, которой затем будет оценен судом как обоснованный или необоснованный.

Такая неопределенность и широкая дискреция суда вполне допустимы для разрешения спора в рамках гражданского судопроизводства, но неприменимы в уголовном процессе. Добавим, что эти вопросы банкротного права придется рассматривать судьям судов общей юрисдикции, которые как минимум в силу рассмотрения ими единичных споров о привлечении к уголовной ответственности за деяния в сфере банкротства едва ли обладают достаточным опытом в установлении всех необходимых обстоятельств, связанных с установлением при знаков банкротства.

Наконец, нельзя не упомянуть и общий обвинительный уклон российского уголовного судопроизводства и тот факт, что возбуждение уголовного дела нередко служит способом давления в корпоративном или коммерческом споре, с учетом широкого применения меры пресечения в виде заключения под стражу при отсутствии к тому оснований[5]. В этих условиях теоретические воззрения о возможной целесообразности введения уголовной ответственности за сокрытие финансового состояния компании от кредиторов должны отступать перед практическими соображениями относительно затруднений достижения справедливого рассмотрения таких дел. По этой причине было бы разумно некоторое время сохранять status quo и ограничиваться мерами гражданско-правового воздействия.