Блог
Много ли в Интернете запретного контента? // О вольной трактовке судами ФЗ «Об информации»
Максим Али, юрист практики по интеллектуальной собственности / информационным технологиям «Качкин и Партнеры», рассматривает случаи вольной трактовки судами закона «Об информации» и признания размещенной в Интернете информации запрещенной без существенных оснований.
Как известно, в России существует так называемый «Реестр запрещенных сайтов» (официально: Единый реестр доменных имен, указателей страниц сайтов в сети «Интернет» и сетевых адресов, позволяющих идентифицировать сайты в сети «Интернет»), с помощью которого блокируются ресурсы, содержащие запрещенную в РФ информацию.
Базовые вопросы функционирования Реестра определяются ст. 15.1 Федерального закона от 27.07.2006 № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации». Та же статья устанавливает как конкретные основания для блокировки (страница содержит описание способов совершения самоубийства, изготовления наркотиков и т.д.), так и самостоятельное специальное условие: признание информации запрещенной к распространению по решению суда.
В связи с этим хочется обратить внимание на проблему, связанную с тем, что суды склонны достаточно широко трактовать свои полномочия по признанию информации запрещенной к распространению, в результате чего сайты в Интернете блокируются без достаточных для этого оснований. Такое произвольное отношение судов к вопросу блокировки неизбежно угрожает конституционному праву свободно искать и распространять информацию любым законным способом.
Значительное число судебных актов, где информация была признана запрещенной, мотивированы ссылкой на п. 6 ст. 10 ФЗ «Об информации». Названной нормой установлено, что запрещено распространение, в частности, той информации, за распространение которой предусмотрена административная или уголовная ответственность.
Таким образом, суду, чтобы понять, можно ли признать информацию запрещенной на основании п. 6 ст. 10 ФЗ «Об информации», достаточно лишь ответить на вопрос: предусмотрена ли административная или уголовная ответственность за факт распространения сведений, содержащихся на конкретной интернет-странице? Если само по себе распространение информации не является наказуемым, то и признавать запрещенной (а затем и блокировать) такую информацию на основании названной нормы нельзя.
К примеру, уголовная ответственность предусмотрена за разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну (ст. 183 Уголовного кодекса РФ). Административная — за разглашение сведений о мерах безопасности, примененных в отношении должностного лица правоохранительного органа (ст. 17.13 Кодекса РФ об административных правонарушениях). То есть, если содержание страницы относится к категории сведений, приведенных в качестве вышеуказанного примера, то суд вправе вынести решение о признании соответствующей информации запрещенной, что станет в дальнейшем основанием для блокировки.
Однако суды идут еще дальше и подводят под основание из п. 6 ст. 10 ФЗ «Об информации» иные сведения, если они так или иначе сопряжены с деяниями, за которые предусмотрена административная / уголовная ответственность.
Например, Кронштадтский районный суд Санкт-Петербурга признал запрещенной размещенную на сайте «Инструкцию по даче взятки полицейскому», сославшись на то, что дача взятки является уголовно наказуемым деянием (решение от 26.08.2014 по делу № 2-824/2014). При этом суд не сослался на норму, запрещающую распространять информацию о даче взяток. Более того, вывод суда был обоснован максимально абстрактно: суд сначала процитировал нормы из разных нормативных актов, в том числе сослался на п. 6 ст. 10 ФЗ «Об информации», а затем указал, что распространение таких сведений «подрывает конституционный строй и авторитет Российской Федерации, а так же основы нравственности граждан России, способствует развитию коррупции, чем нарушает права и законные интересы неопределенного круга лиц, получающих доступ к незаконной информации, в связи с чем, подлежит ограничению».
В другом деле, Алтайский краевой суд, признавая запрещенной информацию об изготовлении взрывчатых веществ, сослался на норму, устанавливающую уголовную ответственность за непосредственное изготовление взрывчатых веществ (ст. 223.1 УК РФ), а не на норму, запрещающую распространять подобную информацию (апелляционное определение от 14.10.2015 по делу № 33-9677/2015).
Вряд ли следует ожидать от судов общей юрисдикции иного применения норм ФЗ «Об информации», учитывая что ранее подобным толкованием закона руководствовался и сам Верховный Суд РФ в определении от 26.02.2013 № 6-КГПР13-1. Данное определение было вынесено по делу, в котором прокурор просил признать запрещенной информацию о способах приготовления взрывных устройств. Нижестоящие суды отказали в этом требовании, сославшись на то, что материал не был признан экстремистским. С такой позицией, однако, не согласился ВС РФ: «Вместе с тем предоставление возможности доступа к информации о способах приготовления взрывных устройств с использованием информационно-телекоммуникационных услуг сетей, в том числе сети Интернет, фактически является информационным пособничеством террористической деятельности, создающим опасность причинения вреда жизни и здоровью граждан, безопасности государства, за осуществление которого предусмотрена уголовная ответственность». Иными словами, логика Верховного Суда РФ в целом та же, что и в делах, приведенных выше.
Получается, что суды, вынося подобные решения, не считают себя связанными наличием формального, установленного законом, основания для запрета распространения информации.
Руководствуясь, видимо, благими намерениями, суды (намеренно или нет) фактически встали на место законодателя и дополнили перечень запрещенной информации сведениями о способах совершения преступлений. Однако не исключено, что законодатель намеренно не включил такое основание для блокировки в ФЗ «Об информации», ведь тогда пришлось бы создать условия, защищающие от блокировки, например, художественную литературу или фильмы, где может содержаться та же самая информация, но в других целях. Вряд ли была бы оправданна блокировка фильма «Волк с Уолл-Стрит», где показаны способы совершения мошенничества, а также книги «Граф Монте-Кристо», где изложено описание побега из места лишения свободы.
Опасения также вызывает небрежность формулировок некоторых судов. Например, упоминание в мотивировочной части о подрыве «основ нравственности граждан России» или «авторитета Российской Федерации», как это было в судебном постановлении Кронштадтского районного суда, говорит о том, что некоторые суды используют при разрешении подобных вопросов каучуковые основания и чуть ли не описывают в качестве причины признания информации запрещенной свои представления о добре и зле. К сожалению, процессуальные особенности рассмотрения таких дел сильно снижают фактическую возможность обжалования судебных постановлений и пересмотра позиций судов вышестоящими инстанциями. В одних случаях подобные дела рассматриваются в порядке особого производства, в других — с привлечением оператора связи в качестве «технического» ответчика. То есть ни в одном из этих случаев владелец сайта не участвует в деле и может узнать о нем только тогда, когда сайт уже заблокирован.
Учитывая, что свободное (по общему правилу) распространение информации все-таки является конституционным правом гражданина (ст. 29 Конституции РФ), суды, по моему мнению, должны максимально осторожно подходить к вопросам признания информации запрещенной и ни в коем случае не прибегать к расширительному толкованию закона просто потому, что какая-то информация суду показалась «плохой», а соответствующего ограничения для такой информации законодатель не предусмотрел. Иначе это может привести к существованию такого правового поля, в котором легальность публичного распространения тех или иных сведений будет определяться, в первую очередь, усмотрением суда, а не четкими законодательными критериями.