Комментарии в СМИ

Юрист корпоративной и арбитражной практики Анна Васильева комментирует материал об исключении требований из реестра при ликвидации кредитора.

Как пояснил Верховный Суд, исключение требования кредитора, в отношении которого в ЕГРЮЛ внесена запись о прекращении деятельности, препятствует реализации заинтересованными лицами своих субъективных прав.

По мнению одного из экспертов, в определении рассмотрен крайне интересный вопрос: должен ли исключаться из реестра требований кредитор, который был исключен из ЕГРЮЛ, то есть ликвидирован. Другая отметила, что озвученная Судом правовая позиция о том, что ликвидация кредитора не является основанием для исключения его требования из реестра, поскольку имущество ликвидируемого общества может быть распределено его участникам либо уступлено третьему лицу до ликвидации, не нова.
Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда РФ опубликовала Определение № 307-ЭС18-15392(3) по делу № А56-67582/2015 касательно возможности исключения из реестра требований кредиторов должника требований правопреемника первоначального кредитора, впоследствии исключенного из ЕГРЮЛ, но передавшего права требования к должнику другой организации.

В октябре 2016 г. в рамках дела о банкротстве ООО «Интарсия» в реестр требований кредиторов было включено требование общества «Рустехпроект» на сумму свыше 2,5 млн руб. В июле следующего года этот кредитор был заменен на правопреемника в лице ООО «Русский проект-регион» (далее – «РП-регион»).

В связи с внесением в ЕГРЮЛ записи о прекращении деятельности в том числе вышеуказанного кредитора конкурсный управляющий должника обратился в суд с заявлением об исключении из реестра требований ряда обществ, включая «РП-регион».

Суд удовлетворил заявление со ссылкой на факт исключения «РП-регион» из ЕГРЮЛ. Однако ООО «Русский проект» обжаловало определение в апелляцию со ссылкой на нарушение его прав в связи с заключением с обществом «РП-регион» договора уступки права требования от 3 февраля 2020 г. По этой причине апелляционный суд отменил определение в части исключения из реестра требования общества «РП-регион». Таким образом, вторая инстанция сочла, что приобретение обществом, не утратившим правоспособность, требования к должнику по указанному договору уступки препятствует исключению такого требования из реестра до разрешения судом вопроса о процессуальном правопреемстве.

В свою очередь, окружной суд отменил постановление апелляции и оставил в силе решение первой инстанции. Учитывая отсутствие у суда первой инстанции, как и у конкурсного управляющего, сведений о заключенном с обществом договоре уступки, аффилированность сторон, а также длительное бездействие по вопросу замены кредитора правопреемником, кассация согласилась с выводом первой инстанции об исключении спорного требования из реестра.

В кассационной жалобе в Верховный Суд общество «Русский проект» сослалось на существенные нарушения норм права со стороны первой и кассационной инстанций, и Судебная коллегия по экономическим спорам ВС согласилась с доводами кассатора. Так, Экономколлегия напомнила, что возможность исключения требования из реестра реализуется в исключительных случаях (в частности, по заявлениям кредиторов об исключении их собственных требований). Арбитражный суд, рассматривая заявление заинтересованного лица об исключении требований кредитора из реестра, не пересматривает судебный акт, которым требования такого кредитора были включены в реестр, а разрешает вопрос о правомерности нахождения таковых в реестре после возникновения оснований, в связи с которыми заявитель просит исключить их.

Таким образом, подчеркнул ВС, для исключения требований кредиторов из реестра подлежат установлению безусловные обстоятельства, свидетельствующие о неправомерном нахождении требования в реестре. «Указывая на прекращение обязательств должника перед обществом “РП-регион” вследствие его ликвидации (ст. 419 ГК РФ) в качестве основания для исключения требования из реестра, суды первой инстанции и округа не учли, что само по себе прекращение деятельности юридического лица не влечет выбытие принадлежащих ему объектов гражданских прав (ст. 128 ГК РФ). В отсутствие информации о том, как организация распорядилась этими объектами до прекращения своей деятельности, следует руководствоваться п. 8 ст. 63 ГК РФ, согласно которому оставшееся после удовлетворения требований кредиторов имущество юридического лица передается его участникам, имеющим корпоративные права в отношении юридического лица (ликвидационная квота)», – отмечается в определении.

Тем самым Верховный Суд счел, что первая инстанция и окружной суд не учли положения ст. 64 ГК, предусматривающие дополнительные гарантии для кредиторов исключенных из ЕГРЮЛ юрлиц, а также иных лиц, чьи права и законные интересы затрагиваются таким исключением. Так, согласно п. 5.2 указанной статьи Кодекса в случае обнаружения имущества ликвидированного юрлица, исключенного из ЕГРЮЛ, заинтересованное лицо или уполномоченный госорган вправе обратиться в суд с заявлением о назначении процедуры распределения обнаруженного имущества среди лиц, имеющих на это право. Помимо этого, ст. 382 и 384 ГК предусматривают возможность передачи кредитором принадлежащего ему требования другому лицу по сделке как полностью, так и частично.

Следовательно, отметил Суд, исключение из реестра требования кредитора, в отношении которого в ЕГРЮЛ внесена запись о прекращении деятельности, препятствует реализации заинтересованными лицами своих субъективных прав – в частности, права на замену такого кредитора его правопреемником. «Таким образом, сама по себе ликвидация кредитора в деле о банкротстве не является достаточным основанием для исключения ранее принадлежавшего ему требования из реестра. При этом доводы конкурсного управляющего о том, что вызванная ликвидацией организации неопределенность относительно личности кредитора, которому принадлежит включенное в реестр требование, может создавать препятствия при проведении процедуры банкротства, несостоятельны. В подобных случаях следует исходить из того, что до осуществления процессуальной замены требования такого кредитора не учитываются при определении количества голосов на собрании кредиторов, а также в иных случаях, где требуется наличие определенного порогового значения (например, при оспаривании сделок – ст. 61.9 Закона о банкротстве). В то же время должник вправе внести причитающиеся для погашения данного требования денежные средства на депозит нотариуса (ст. 327 ГК РФ, ст. 87 Основ законодательства РФ о нотариате)», – подчеркнул ВС, отменяя судебные акты первой инстанции и окружного суда в обжалуемой части и оставляя в силе постановление апелляции.

Управляющий партнер адвокатского бюро «Юшин и партнеры» Анатолий Юшин считает, что в определении рассмотрен крайне интересный вопрос: должен ли исключаться из реестра требований кредитор, который был исключен из ЕГРЮЛ, то есть ликвидирован. «Хотелось бы отметить, что рассматриваемая ситуация отнюдь не является экзотикой – например, в нашей практике такие истории также происходили. Верховный Суд справедливо указал, что нижестоящие суды, принимая решение об исключении требования ликвидированного кредитора из реестра, не учли норму о распределении оставшегося имущества и имущественных прав между участниками юрлица, а также возможность уступки прав требования, произведенной до ликвидации или восстановления исключенной из ЕГРЮЛ компании по требованию ее кредитора», – отметил он.

В то же время, добавил эксперт, при сохранении в реестре требований ликвидированного кредитора на неопределенный срок возникает серьезный вопрос: должны ли каким-либо образом учитываться указанные требования при распределении конкурсной массы? «“Подвисание” подобных требований в реестре и резервирование на депозите нотариуса денежных средств под данные требования, как рекомендует ВС, может привести к нарушению прав других кредиторов на получение денежных средств из конкурсной массы. В данном случае решением, на мой взгляд, могло бы быть установление определенного срока для подачи заявлений о процессуальном правопреемстве в отношении требований кредиторов – юрлиц, исключенных из ЕГРЮЛ», – полагает Анатолий Юшин.

Юрист корпоративной и арбитражной практики АБ «Качкин и Партнеры» Анна Васильева отметила, что в комментируемом определении выражена позиция о том, что ликвидация кредитора не является основанием для исключения его требования из реестра, поскольку имущество ликвидируемого общества может быть распределено его участникам либо уступлено третьему лицу до ликвидации. «Такая позиция и ранее преобладала в практике судов кассационной инстанции. Соответственно, нельзя сказать, что она является новой и способной кардинально изменить практику», – считает она.

По мнению эксперта, исключение требований из реестра при ликвидации кредитора не должно являться невозможным в любой ситуации. «Так, в постановлении АС Уральского округа от 4 марта 2020 г. № Ф09-6682/12 по делу № А76-5485/2011 указано, что при решении вопроса об исключении требования из реестра необходимо учитывать длительность нахождения требования ликвидированного кредитора в реестре при отсутствии подачи заявления о процессуальном правопреемстве (более 6 лет), а также факт нахождения на депозитном счете денежных средств в счет погашения требований кредитора. К сожалению, Верховный Суд не ответил на вопрос, в каких ситуациях исключение из реестра все-таки возможно, а ограничился общими формулировками», – заметила юрист.

Анна Васильева добавила, что п. 5.2 ст. 64 ГК предусмотрен пятилетний срок (с момента внесения в ЕГРЮЛ сведений о прекращении юридического лица) на подачу заявления о распределении обнаруженного имущества ликвидированного общества. «На мой взгляд, по крайней мере по истечении данного срока требование может быть исключено из реестра. Возложение на управляющего обязанности по розыску правопреемников представляется избыточным, поскольку правопреемники обладают большим объемом информации об объеме своих прав, и их бездействие не должно поощряться», – убеждена она.

Зинаида Павлова

Материал опубликован на сайте «Адвокатской газеты» 10.01.2021