Комментарии в СМИ

О критериях экономически обоснованного плана, «спасающего» от субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц, в своей авторской колонке рассуждает старший юрист корпоративной и арбитражной практики «Качкин и Партнеры» Александра Улезко.

На первый взгляд, п. 1 ст. 9 Федерального закона от 26.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве) содержит достаточно четкий перечень обстоятельств, при которых руководитель обязан обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом. Статьей 61.12 Закона о банкротстве установлена субсидиарная ответственность контролирующих лиц по обязательствам должника, возникшим после неисполнения ими данной обязанности. Однако на практике определение момента возникновения этой обязанности представляет затруднения. Формальный подход может привести к невозможности нормальной деятельности бизнеса, имеющего лишь временные финансовые затруднения [1]. В то же время недопустимо функционирование несостоятельных компаний и принятие ими на себя новых обязательств, которые в условиях уже наступившего кризисного состояния юридического лица не смогут быть исполнены.

В определении Верховного Суда РФ от 29.03.2018 по делу № 306-ЭС17-13670 (3), А 12-18544 / 2015 высшая судебная инстанция указала, что «момент возникновения такой обязанности в каждом конкретном случае определяется моментом осознания руководителем критичности сложившейся ситуации, очевидно свидетельствующей о невозможности продолжения нормального режима хозяйствования без негативных последствий для должника и его кредиторов». Предлагаемый критерий является крайне субъективным и предполагает очень широкую дискрецию суда в определении момента наступления обязанности руководителя должника обратиться в суд.

Важное разъяснение содержится в абз. 2 п. 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее – Постановление Пленума ВС РФ № 53). В нем говорится, что в некоторых случаях, в частности в случае неплатежеспособности, руководитель должника может быть освобожден от ответственности, если он выполнял экономически обоснованный план, пока это было разумно с точки зрения обычного руководителя, находящегося в сходных обстоятельствах.

Логично возникает вопрос, каким должен быть этот экономически обоснованный план.

В одном из дел Верховный Суд РФ (далее — ВС РФ) указал, что погашение обязательств «которые непосредственно относятся к производственному процессу и реализации продукции, и одновременно непринятие каких-либо мер к исполнению фискальных обязательств, — нельзя признать отвечающим принципу добросовестности» [2]. Трудно не согласиться с данным выводом.

Представляется, что план восстановления платежеспособности должен не только предусматривать поступательное увеличение процента погашения обязательств с наступившим сроком исполнения, но и недопущение возникновения у должника новых обязательств, которые он не будет в состоянии исполнить. Конечно, этот вопрос лежит в большей степени в плоскости экономики, поэтому, на наш взгляд, для обоснования экономической целесообразности плана руководителя должника по выходу из кризиса может привлекаться специалист в соответствующей области. Однако некоторые критерии вырабатываются ВС РФ.

Вопрос о том, каким должен быть экономически обоснованный план, напрямую связан с одним из самых дискуссионных в настоящее время вопросов применения законодательства о банкротстве — субординации требований кредиторов [3]. Рассматривая правомерность возврата займа контролирующему лицу почти за год до возбуждения дела о банкротстве, ВС РФ указал, что «когда одобренный мажоритарным участником (акционером) план выхода из кризиса, не раскрытый публично, не удалось реализовать, на таких участников (акционеров) относятся убытки, связанные с санационной деятельностью в отношении контролируемого хозяйственного общества, в пределах капиталозамещающего финансирования, внесенного ими при исполнении упомянутого плана. Именно эти участники (акционеры), чьи голоса формировали решения высшего органа управления хозяйственным обществом (общего собрания участников (акционеров)), под контролем которых находился и единоличный исполнительный орган, ответственны за деятельность самого общества в кризисной ситуации и, соответственно, несут риск неэффективности избранного плана непубличного дофинансирования» [4].

Исходя из аргументации определения Верховного Суда РФ, прежде всего, возникает вопрос, мог бы требовать возврата займа участник, публично раскрывший информацию о таком «спасительном» займе неограниченному кругу лиц или, по крайней мере, кредиторам должника. Данная проблема хоть и является важной и крайне актуальной, однако к вопросу о том, каким должен быть экономически обоснованный план, это напрямую не относится. На наш взгляд, из данного дела можно сделать вывод, что план восстановления финансового состояния должника может предусматривать финансирование деятельности компании как участниками (учредителями), так и третьими лицами, но при этом нельзя забывать, что для признания его обоснованным руководителем должника должна быть выполнена обязанность по раскрытию информации об обстоятельствах, влекущих его обязанность обратиться в суд (п. 1 ст. 30 Закона о банкротстве), что является само по себе одной из мер, направленных на предупреждение банкротства (исходя даже из названия статьи 30 Закона о банкротстве).

Хотя в Постановлении Пленума ВС РФ № 53 не говорится о том, что сведения о наличии плана руководителя по преодолению временных финансовых затруднений компании должны быть публичными, вряд ли единственным последствием неисполнения обязанности по раскрытию информации о финансовом состоянии должника, предусмотренной в п. 1 ст. 30 Закона о банкротстве, будет административная ответственность. При этом установление самой этой обязанности является спорным, поскольку в условиях российской действительности после такого раскрытия ведение деятельности должником может быть существенно осложнено.

Таким образом, несмотря на попытки судебной практики выработать критерии определения момента возникновения обязанности руководителя должника обратиться в суд и оснований привлечения к субсидиарной ответственности за неисполнение данной обязанности, на сегодняшний день они остаются крайне неоднозначными и создают риски для руководителей и бенефициаров компаний.

[1] Например, в постановлении Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 01.02.2018 № Ф 04-6208 / 2017 по делу № А 27-12230 / 2014 указано, что «сам факт возникновения признаков неплатежеспособности не может являться безусловным основанием для подачи такого заявления, так как такая неплатежеспособность должника в силу специфики его деятельности (управляющая компания) свидетельствовала о временных финансовых трудностях, устранение которых осуществлялось путем проведения работы по взысканию дебиторской задолженности».

[2] См. определение Верховного Суда РФ от 20.07.2017 № 309-ЭС17-1801 по делу № А 50-5458 / 2015.

[3] Более подробно см. видеозапись и материалы научно-практического круглого стола института «М-Логос» «Судьба договорных требований контролирующих компанию лиц и аффилированных кредиторов при банкротстве компании»: https://www.m-logos.ru/publications/nauchno-praktichesky_kruglyi_stol_sudba_dogovornyh_trebovany_kontroliruushih_kompaniu_lic_i_inyh
_affilirovannyh_kreditorov_pri_bankrotstve_kompanii/.

[4] См. определение Верховного Суда РФ от 12.02.2018 № 305-ЭС15-5734 (4,5) по делу № А 40-140479 / 2014.

Материал опубликован на сайте журнала «Банковское обозрение» 02.08.2018